Амброз Бирс

Амброз Гвинетт Бирс родился 24 июня в 1842 году в маленькой деревушке штата Огайо десятым ребёнком в семье обедневшего фермера. Его родители — шестое поколение переселенцев, стойкие, замкнутые, фанатично религиозные люди. Они жили с убеждением, что человек рождён на свет для горя, а всякая радость от лукавого.

У отца была небольшая библиотека, по тогдашнему времени это был человек начитанный, не без склонности к иронии. Всем своим детям он дал имена, начинающиеся с буквы А, — Абигайл, Адиссон, Аурелин, Алмеда, Анна, Амелия, Августин, Андрью, Альберт. И десятый, младший, — Амброз.

Семья часто переезжала: может быть, там, в соседней деревне, в соседнем штате хлеб дешевле, кров дешевле, легче жить.

Родителям трудно было прокормить всех, Амброз рано начал работать. В пятнадцать лет он уже работал помощником типографщика антирабовладельческой газеты «Норзерн Индианиен». Потом он переменил много профессий: рекламировал пищевые продукты, служил официантом, рабочим на кирпичной фабрике. Поступил в военную школу в Кентукки. И всегда очень много читал.

Бирс — «человек, сам себя сделавший», «self made man», как говорят американцы.

Важнейший из жизненных университетов Бирса — Гражданская война, война между Севером и Югом. Он сражался в рядах северян, четыре года провёл на фронте, был тяжело ранен, лежал в госпитале. Увидел, испытал войну не штабную, а настоящую, в окопах, на передовой. С войны остались головокружения и головные боли, которые мучили всю жизнь.

Мальчик, подросток, юноша жил в мире запретов. Почти всё было «нельзя», многое было «надо». «Добродетель — некоторые виды воздержания», — горько сформулирует он потом в «Словаре Сатаны». Долг представал вездесущим, страшным, карающим и неизбежным. От долга не уйдёшь никуда. Долг мял, душил. И вдруг всё это исчезло. Не надо было ни о чём думать. Не надо было выбирать. Рядовой Девятого пехотного полка не выбирает.

Бирс храбро сражался, ему в первый и в последний раз в жизни было беззаботно и радостно жить. Посреди насилия, крови, горя, смертей. Молодой солдат ещё не думал о литературе, он лишь с жадностью, ненасытностью молодости да и натуры артистической вбирал, впитывал в себя все впечатления. А потом, много лет спустя, это в нём очнулось уже отстоявшимся и оформленным в рассказах. С теми серьёзными поправками, которые вносились новыми представлениями о жизни.

На войне его повышали в чинах — от рядового до майора. Он стал топографом в армии Шермана. В 1865 году его демобилизовали.

После войны он участвовал как представитель правительства США в распределении оставленной южанами собственности. И послевоенное похмелье он увидел в самых отвратительных, мелочных, подлых проявлениях. Пытался сопротивляться, одерживал небольшие победы, но перед ним была стена.

Он начал писать стихи, рассказы, очерки, статьи. Стал корреспондентом газеты «Ньюз Легтер» и потом, тридцать лет подряд, сотрудничал с разными газетами и журналами. От росчерка его пера зависего многое: слава или безвестность, богатство или бедность, созданные или поверженные репутации. Бирс — колумнист; русское слово «обозреватель» не вполне передаёт его смысл. Колумнист ведёт постоянный раздел, рубрику, направляет газету, объясняет читателю, как надо расценивать очередной шаг правительства и мероприятия городских властей, новую книгу и политические перевороты в далёких странах. Колумнист очень силён.

В 1871 году Бирс печатает свой первый рассказ «Ущелье призраков» в журнале «Оверленд Мансли». На страницах этого журнала совсем недавно прославился Брет Гарт. Двадцать лет спустя там же были опубликованы первые рассказы Джека Лондона — и началась его мировая известность. Но, в отличие от них и от других, более удачливых литературных собратьев, дебют Бирса, как и первый его сборник рассказов «Nuggets and Dust Panned out in California» (1873), не был замечен.

Журналистика не приносит богатства. Семья, хоть и не такая большая, как у отца, но всё же требует денег. Как и Марк Твен, Бирс пытается стать бизнесменом, но также безуспешно. Он много пишет, обличает могущественных властителей Америки.

В 1887 году молодой Хёрст сделал Бирса фактическим редактором газеты «Сан-Франциско Экземинер». Растёт известность, растёт шумное и недолговечное — на один день — могущество газетчика. И всё больше грязи видит вокруг себя журналист. «Моя религия — ненавидеть негодяев». Эту религию он исповедует с истовой страстью. Американцы обогащались. Власть золота становилась всё более всеобъемлющей. Бирс оказался среди тех немногих, кто осмеливался этому противостоять.

И продолжал писать. В 1891 году на деньги почитателей был издан сборник «Tales of Soldiers and Civilians»; в 1893 году — «Can Such Things Be?»; в 1899 году — «Fantastic Fables», сборники стихов и статей. Незадолго до смерти, в 1909—1912 годах, он опубликовал своё первое и единственное собрание сочинений в двенадцати томах. Туда включено всё без отбора, безо всякой критической оценки. Это издание тоже результат частной инициативы, тираж — двести пятьдесят экземпляров. Маленький даже по тем временам, да и тот не разошёлся, лежал в книжных лавках Сан-Франциско. Это было ещё более горько, чем возвращённые рукописи.

В 1907 году он обращается к правительству США с просьбой о пенсии. Прошло сорок пять лет с тех пор, как он добровольно вступил в американскую армию. Для большинства правительственных чиновников, которые рассматривали его заявление, Гражданская война — мёртвая страница из учебников истории, да и сам Бирс — обломок канувшей в Лету эпохи. Его прошение — очередное чудачество — удовлетворили, назначили двенадцать долларов в месяц.

В 1913 году Бирс уехал военным корреспондентом в Мексику. И пропал. Последнее полученное от него письмо датировано 26 декабря 1913 года. Смерть его окружена легендами. Расстрелян Панчо Вильей, вождём восставших мексиканских крестьян? Это возможно, ведь Бирс, будучи американцем, гринго, являлся для них врагом. Заплутал в неразберихе гражданской войны? Просто не выдержал физических лишений? На этот раз ему не девятнадцать, а семьдесят один год. Как бы то ни было — не вернулся. Пришла смерть, о которой он столько писал. Умер он 26 декабря 1913 г.

Бирс был одним из самых ярких, примечательных людей своего времени. А как писатель он при жизни был почти неизвестен. К его книгам критика и читатели начали обращаться лишь в двадцатые годы прошлого столетия. Легенда и по сей день соперничает с истиной, и порою побеждает легенда.

Фантастика в творчестве автора.

Литературное наследение Амброза Бирса не так обширно, как хотелось бы. Несмотря на то, что ещё при жизни автора было издано 12-ти томное собрание сочинений, которое, тем не менее, включало лишь четверть из написанного Бирсом за годы творчества. Со временем Бирс всё больше и больше покрывался архивной пылью. Переиздавались лишь сборники рассказов.

Бирс был прежде всего журналистом, газетчиком, и это во многом наложило отпечаток на его творчество, привнеся характерную скупость слога, сжатость, лаконичность повествования. Сам Бирс называл это «обаянием умеренности».

А. Бирса часто сравнивали и продолжают сравнивать с Э. По. Одни исследователи считали его последователем По в жанре «страшного рассказа», другие в открытую называли его подражателем. Безусловно, истина лежит где-то посередине. Скорее всего, Бирс воспринял теорию жанра, предложенную По, не как некую догму, а как своего рода рекомендации к применению. С этими двумя писателями связана одна любопытная история. Дело в том, что Э. По, умерший 1849 году, не снискал особой известности среди своих современников. В семидесятые годы, когда Бирс пришёл в литературу, имя По было известно лишь очень узкому кругу знатоков. Только 1874-75 гг. в Англии Дж. Инграм издаёт первую подробную биографию «Эдгар По, его жизнь, письма и мнения» в 4-х томах». Бирс, будучи в Англии внимательно изучил этот труд. Писатель неоднократно говорил, что По является его подлинным кумиром, и как личность Бирс ставил его выше Линкольна и Вашингтона. Горькая усмешка судьбы — при жизни с известностью в качестве писателя Бирсу тоже не повезло.

Некоторые исследователи считают Бирса новатором в жанре новеллы. Действительно, он усовершенствовал её композицию, введя дополнительный элемент — псевдоразвязку, которая предполагала счастливое разрешение сюжетного конфликта, но следующая за ней настоящая развязка «развенчивала мнимый хеппи-энд и окрашивала повествование в трагические тона». Истинная развязка у Бирса всегда неожиданна и противоречит самому ходу повествования.

За свою жизнь Амброз Бирс написал три повести и около 150 рассказов, большинство из которых можно отнести к мистическим: они предлагают уход от известных нерушимых законов мироздания и охватывают самые различные необычайные происшествия: от использования телепатической энергии до выживания после смерти. Самые удачные из этих рассказов написаны так, что имеют самую неожиданную концовку. Этот тип своего рода «шокотерапии» впоследствии был использован и популяризован Саки и О’Генри.

Другие рассказы писателя представляют собой неприкрытую сатиру. Именно их один из известнейших исследователей творчества Бирса Э. Хопкинс назвал «небылицами». Большинство из них написаны в те периоды его жизни, когда он работал фельетонистом в газете. Сатирический гротеск Бирса чаще всего остросоциален. Также в творчестве Бирса есть рассказы-зарисовки Гражданской войны, которые, не являясь мистическими по натуре, тем не менее, создали репутацию Бирса как настоящего писателя, по крайней мере, в академических кругах. Война дала Бирсу, тогда ещё юному, неисчерпаемое количество невероятных, но происходивших на самом деле правдоподобных ситуации. И Бирс использовал в своих произведениях как свои собственные воспоминания о войне, так и те, о которых ему рассказывали другие очевидцы. Его восприятие войны как кровавого, бессмысленного побоища во многом обогнало своё время и стало повсеместным у гуманистов XX века.

Основной темой мистических историй является преследование призрака. Призраки появляются по разным причинам и с помощью изобразительных средств. Одним из самых известных и часто используемых способов является месть призрака, которая влечёт смерть либо другое наказание, описывается в рассказах «Арест», «Два главнокомандующих», «Средний палец на правой ноге». К другому типу историй о призраках относится появление видений, которые предостерегают от опасности, что лучше всего видно в рассказах «Диагноз — смерть», «Незнакомец» и сюда же можно отнести «Беспроводное послание». Ужас является главным психологическим триггером для Бирса. Причём понятие ужаса всепроникающее — это ужас перед жизнью вообще, во всех её проявлениях.

Другой темой его творчества является жизнь после смерти, которая возникает из-за недовольства жизнью либо из-за недостижимой цели в жизни. К рассказам этого типа относятся «Вещь Ноана», «Кувшин сиропа», «Сосновый остров». С этой темой связано также повторение преступления либо необычный ход событий. Это хорошо видно в рассказах «Другие постояльцы», «Секрет Макаргера Гилша», «Холодное приветствие» и др.). Среди всех этих мистических историй, которые представляют собой отход от известных законов бытия, где смешивается прошлое и настоящее, быль и реальность, особняком стоят три, которые, как нельзя лучше характеризуют манеру Бирса. К ним относятся «Происшествие на мосту Совиный ручей», «Заколоченное окно» и «Всадник на небе». Первый из них был экранизирован французским режиссёром Робертом Энрико и показан в Америке в рамках популярной телевизионной программы «Сумеречная зона». Этот фильм завоевал приз Каннского кинофестиваля 1962 года, а также много других международных наград.

Кроме того, существуют не менее шокирующие рассказы: «Заявитель», «Человек и змея», «Дело Кутернотча», «Завершающий смертельный удар», «Джордж Турстон», «Некий офицер» и «Убитый при Ресаке». Все эти рассказы представляют собой сатиру или насмешку над человеческими слабостями и ценностями. Другие мистические истории включают в себя самую разнообразную тематику: ликантропию, гипноз, телепатию, «мистические исчезновения» и многие другие. Некоторые из этих рассказов касаются «физического начала» («Смерть Халфина Фрейзера», «Психологическое кораблекрушение», «Один из близнецов», «Часы Джона Бартена»). Некоторые являются сугубо лавкрафтовскими («Проклятая вещь», «Вино в доме»); рассказ «В доме старика Эккерта» и «Дом Спука» повествуют о перемещениях во времени и пространстве, что было позднее свойственно Лавкрафту и его последователям. Рассказ «Хозяин Моксона», повествующий об ожившем, но непослушном роботе-автомате, по праву считается одним из самых удачных произведений Бирса и является, возможно, единственным научно-фантастическим рассказом писателя. Идея разумности материи считалась просто смехотворной в те времена, не говоря уже об идее «восстания машины против своего создателя». Однако трудно избежать аналогий при сравнении этого играющего в шахматы робота с рассказом Э. По «Шахматный игрок Майзеля».

Фантастические рассказы Бирса характеризуются остротой, неожиданными поворотами сюжета и дотошностью в деталях. Исследователь творчества Бирса Хопкинс отмечал, что большое количество его историй ужасов не превышает трёх тысяч слов в объёме, а некоторые из них не превышают даже тысячи слов. Бирс сам неоднократно повторял, что для того, чтобы рассказ получился удачным, каждое слово должно работать за четыре. Подобная манерная краткость, возможно, и характерна для журналистов, но Бирс никогда не являлся репортёром, получающим плату за каждое написанное слово. Фабула является основным каркасом каждой истории, что приводит практически к полному пренебрежению атмосферой повествования, за исключением двух басен. В этом Бирс очень контрастирует с такими признанными мастерами ужаса, как По, Лавкрафт и Кларк Эштон Смит. Американские литературоведы отмечают, что Бирс следует традициям По в большинстве своих историй, но он менее литературен и более наблюдателен. Это действительно так, если рассматривать сложность синтаксических конструкций По в сравнении со сложностью деталей, которая так лаконично представлена Бирсом в его рассказе «Происшествие на мосту Совиный ручей». Менкен, один из самых известных и авторитетных исследователей творчества писателя, отмечал, что Бирс обладает чрезвычайно лаконичным и пружинистым стилем и что его боязнь риторики часто приводит к тому, что текст становится безжизненным.

Как и Э. По («Повесть об Артуре Гордоне» 1838), Амброз Бирс попробовал свои силы в «большой форме», вместе с Адольфом де Кастро литературно обработав повесть своего немецкого современника Рихарда Фосса. Однако эта «проба пера» — «Монах и дочка палача» (1891), — по мнению критиков, оказалась довольно слаба и монотонна и, как и у По, не дотягивает до его лучших вещей. И здесь дело не столько в том, что По и Бирс были признанными мастерами малой прозы и не могли писать большие «вещи», сколько в особенностях их художественного мировосприятия. Бирса человек интересует в момент излома, в самый страшный момент, «момент истины», от которого зависит его жизнь, когда срывается покров наносных общественных ценностей и обнажается сама сущность человека. Бирс, как хирург скальпелем, вскрывает сокровенные тайны человеческой души, обнажая те страхи и мании, о которые принято умалчивать и которые проявляются только в момент балансирования на гране жизни и смерти. А любая повесть или роман предполагает постепенное, развёрнутое повествование о жизни и развитии личности главного героя (героев) в кризисный, нестандартный период, его самосовершенствование через преодоление тех или иных трудностей. Ни Бирса, ни По это не интересовало.

Какими бы выдающимися характеристиками ни обладали бы рассказы «всемогущего бога» и стиль письма, Амброз Бирс навсегда обеспечил себе место в истории сверхъестественных рассказов. Как говорил литературовед Блеер, «он последовал за Э. По в перенесении готических и викторианских историй призраков в сферу разума, находя человеческую психику потрясающим местом ужаса». Действительно, его вклад можно назвать эпохальным, т. к. он оказал влияние на таких писателей как Элджернон Блэквуд, Артур Мейчен, Уильям Морроу, Роберт Чамберс, Лорд Дансени и Г. Ф. Лафкрафт. И вся эта ударная волна писателей докатилась и до наших дней и явилась питательной средой для таких современных авторов как Чарльз Бомонт, Род Серлинг и многие другие. Влияние Бирса сложно оценить, учитывая тот факт, что он писал в эпоху, когда истории ужасов только получали своё развитие в руках дюжины так или иначе известных авторов, и важная объединяющая роль Бирса состоит в том, что он сумел стать основополагающим звеном современной ему литературы ужасов.