Владимир Одоевский

Русский князь (один из последних потомков Рюриковичей), писатель и общественный деятель, пионер русского космизма. Его разносторонние интересы «делают» его также философом, педагогом, музыкальный деятелем, благотворителем, а также... алхимиком и кулинаром! Он являлся издателем альманаха «Мнемозина» (вместе с В. Кюхельбекером) и «Сельское чтение», автором первых в России утопических романов, сказок для детей и педагогических сочинений. Свободно владел французским, немецким, итальянским, английским, испанским языками, знал церковно-славянский, латинский, древнегреческий. Уже в преклонные годы изучал стенографию, интересовался тюремной реформой и ратовал за отмену крепостного права. Написал множество музыкально-критических и музыкально-исторических статей, заметок и брошюр, а также и несколько музыкальных произведений (романсов, фортепианных и органных пьес и т. д.).

Родился в Москве в 1803 году (по другим сведениям — в 1804-м, а относительно точной даты рождения биографы спорят до сих пор). Отец его служил в должности директора Московского отделения Государственного банка, мать была крепостной крестьянкой. Проучившись шесть лет и окончив в 1822 году курс в благородном пансионе при Московском университете, сотрудничал в «Вестнике Европы»; сблизившись с Грибоедовым и Кюхельбекером, издавал в 1824-1825 годах альманах «Мнемозина». После посещения в начале 1820-х гг. заседаний «Вольного общества любителей русской словесности» сблизился с Д. Веневитиновым, с которым (и с будущим видным славянофилом И. Киреевским) в 1823 году создал кружок «Общество любомудрия», став его председателем. После выступления декабристов 14 декабря 1825 года, он его распускает, сжигает весь архив общества и переезжает в Санкт-Петербург, поступает на государственную службу, женится и всецело отдается общественной деятельности.

С 1826 года служит в цензурном комитете Министерстве внутренних дел (был составителем нового цензурного устава 1828 года), а после перехода комитета в ведение министерства народного просвещения продолжил службу в должности библиотекаря. Служил также в департаментах духовных дел иностранных исповеданий и государственного хозяйства, редактировал «Журнал Министерства Внутренних дел». В 1846 г. был назначен помощником директора Императорской публичной библиотеки и директором Румянцевского музея в Санкт-Петербурге. Начиная с 1856 г. совершал поездки за границу (в 1859 г. он был депутатом Императорской публичной библиотеки на юбилее Шиллера в Веймаре). С переводом в 1861 г. Румянцевского музея в Москву, назначен сенатором московских департаментов сената и состоял первоприсутствующим 8-го департамента. Одоевский был награжден орденами: Анны 1-й и 2-й степени, Станислава 1-й и 2-й степени, Белого Сокола командорской степени от Саксон-Веймарского герцога.

Отдавшись, после переселения в Москву, изучению древней русской музыки, Одоевский читал о ней лекции на дому, в 1868 г. издал «Музыкальную грамоту или основания музыки для не музыкантов» и открыл московскую консерваторию речью «Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки». Друг Пушкина и князя Вяземского, он радушно раскрывал свои двери для всех товарищей по перу, брезгливо относясь лишь к Булгарину и Сенковскому, которые его терпеть не могли, и ставил свои занятия литературой выше всего, что давалось ему его знатным происхождением и общественным положением.

Долгие годы состоял Одоевский редактором «Сельского обозрения», издававшегося министерством внутренних дел, вместе с другом своим, А. П. Заболоцким-Десятовским, он выпустил в свет четыре книжки «Сельского чтения» (1843-1848), под заглавиями: «Что крестьянин Наум твердил детям и по поводу картофеля», «Что такое чертеж земли и на что это пригодно» (история, значение и способы межевания); написал для народного чтения ряд «Грамоток дедушки Иринея» — о газе, железных дорогах, порохе, повальных болезнях, о том, «что вокруг человека и что в нем самом»; наконец, издал «Пестрые сказки Иринея Гамозейки», языком которых восхищался знаток русской речи Даль, находивший, что некоторым из придуманных Одоевским поговорок и пословиц может быть приписано чисто народное происхождение.

Преобразования Александра II, обновившие русскую жизнь, встретили в Одоевском восторженное сочувствие. Он предлагал считать в России новый год с 19 февраля и всегда, в кругу друзей, торжественно праздновал «великий первый день свободного труда», как он выразился в стихотворении, написанном после чтения манифеста об упразднении крепостного права.

Князю Одоевскому принадлежит почин в устройстве детских приютов; по его мысли основана в Петрограде больница для приходящих, получившая впоследствии наименование Максимилиановской; он же был учредителем Елизаветинской детской больницы в Петрограде. Главная его работа и заслуга в этом отношении состояла в образовании в 1846 г., Общества посещения бедных в Петербурге. Благодаря неутомимой и энергетической деятельности Одоевского, совершенно отказавшегося на все время существования общества от всяких литературных занятий, средства общества дошли до 60 тысяч ежегодного дохода. Необычная деятельность общества, приходившего в непосредственные сношения с массой бедных, стала, однако, под влиянием событий 1848 года, возбуждать подозрения — и оно было присоединено к Императорскому человеколюбивому обществу, что значительно стеснило его действия, лишив их свободы от канцелярской переписки.

Последние годы его в Москве протекли среди внимательных и усидчивых занятий новым для него судебным делом. За три года до смерти он снова взялся за перо, чтобы в горячих строках статьи: «Недовольно!», полных непоколебимой веры в науку и нравственное развитие человечества и широкого взгляда на задачи поэзии ответить на проникнутое скорбным унынием «Довольно» Тургенева.

Скончался 27 февраля 1869 г. в Москве и погребен на кладбище Донского монастыря. Смерть застала Одоевского за усиленными работами об устройстве в Москве съезда археологов (он был одним из учредителей археологического общества, а также Императорского географического общества), во время которого ученики консерватории должны были, под его руководством, исполнять древние русские церковные напевы.

Первыми публикациями Одоевского стали переводы с немецкого, опубликованные в «Вестнике Европы» в 1821 году. Писал философские новеллы и музыковедческие эссе, рассказы-притчи и светские повести, фантастические сказки и философские романы.

Главное место среди сочинений Одоевского принадлежит философскому роману «Русские ночи», который был завершен к 1843 и издан в 1844 в составе трех томов «Сочинений князя В. Ф. Одоевского». В нем в форме философской беседы между несколькими молодыми людьми, в которую вплетены, для иллюстрации высказываемых ими положений, рассказы и повести, отражающие в себе задушевные мысли, надежды, симпатии и антипатии автора. Так, например, рассказы «Последнее самоубийство» и «Город без имени» представляют, на фантастической подкладке, строго и последовательно до конца доведенный закон Мальтуса о возрастании населения в геометрической прогрессии, а произведений природы — в арифметической, со всеми выводимыми из него заключениями, и теорию Бентама, кладущую в основание всех человеческих действий исключительно начало полезного, как цель и как движущую силу.

Среди повестей и рассказов, не вошедших в «Русские ночи», выделяются: большая повесть «Саламандра» — полуисторический, полуфантастический сюжет которой навеян на автора изучением истории алхимии и исследованиями Я. К. Грота о финских легендах и поверьях, — и серия полных злой иронии рассказов из светской жизни. В этом ряду стоит также мистико-фантастическая повесть «Косморама» и незаконченный роман «4338-й год». Эта утопия была задумана писателем как последняя часть трилогии; первые две части соответственно должны были быть посвящены времени Петра I и современной Одоевскому эпохе — 1830-м годам. Этот замысел так и не был осуществлен. В 1835 году в «Московском наблюдателе» появился отрывок из второй части — «Петербургские письма». А третья часть «4338-й год» также не была доведена до конца, но написанное дает представление об утопических идеалах Одоевского.

Сатирические сказки («Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем», «Сказка о господине Кивакеле» и другие), из которых иные отличаются мрачным колоритом и, в виду господствовавших тогда в правящих сферах взглядов, большою смелостью, составляют переход от фантастических рассказов, где чувствуется сильное влияние Гофмана, к серии прелестных и остроумных, нравоучительных («Душа женщины», «Игоша», «Необойденный дом») детских сказок, одинаково чуждых как деланной сентиментальности, так и слишком раннего, безжалостного ознакомления детей с ужасами жизни и ее скорбями. Значительная часть последних сказок была издана отдельной книжкой под названием «Сказок дедушки Иринея», а «Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем» стала предтечей гоголевского «Носа».

О своих фантастических произведениях, в которых автор, как правило, задает читателю самые разнообразные мистические загадки, сам Одоевский отзывался словами: «И фантастизм и анализ». «Алхимико-музыко-философско-фантастическое сиятельство» — так в шутку называла князя известная поэтесса своего времени, графиня Евдокия Петровна Ростопчина (1811-1858), которой Одоевский писал свои знаменитые письма «о привидениях, суеверных страхах, обманах чувств, магии, кабалистике, алхимии и других таинственных науках», не публиковавшихся с 1844 года, когда вышло трехтомное первое собрание его сочинений.