Стефан Грабинский

Стефан Грабинский (Грабиньский) (Stefan Grabiński) — польский писатель, один из основоположников польской фантастической литературы, наиболее известный рассказами в жанре хоррора, в частности, из сборника «Demon ruchu» (Демон движения), целиком построенного на мотивах поезда и железной дороги. Прозу Грабинского ценил Станислав Лем, написавший послесловие к изданию его повестей в 1975 г.
Грабинский родился 26 февраля 1887 года в городе Каменка-Бугская (Львовская область) в семье окружного судьи. В детстве часто болел, у него рано развился костный туберкулёз. Окончил филологический факультет Львовского университета. Преподавал в гимназии в различных польских городах (дольше всего, в 1917—1927 гг., в Пшемысле). Дебютировал в печати в 1909 г. под псевдонимом Стефан Жальный (польск. Stefan Żalny) рассказом «Безумная усадьба», вошедшим в небольшой сборник макабрических сочинений. После окончания Первой мировой войны в 1918 г. выпустил сборник из шести рассказов «Na wzgórzu róż» («На взгорье роз»), который получил несколько хороших отзывов. Самое сильное впечатление он произвел на Кароля Ижиковского, влиятельного критика и автора новаторской авангардной прозы. Ижиковский, уже знакомый с рассказами Грабинского, назвал его «поразительно оригинальным автором, который обнаруживал острый ум и мастерски владел словом».
Несмотря на то, что Стефан Грабинский написал множество фантастических произведений, при жизни он был практически не известен в Польше и, за исключением двух незначительных публикаций в Италии, не переводился. Период наибольшего успеха Грабинского приходится на 1918-22 гг., когда он опубликовал пять сборников рассказов. Грабинский не добивался расположения критиков и публики и вскоре занял воинствующую позицию по отношению к критике своих произведений. В одном из ранних рассказов, «Воплощение», он изобразил своего вымышленного двойника: самоотверженного художника, который презирает норму и расстаётся со своей публикой, чтобы двигаться к постижению могущественных, сверхъестественных сил, порождённых его воображением. Подобно персонажу этого рассказа, Грабинский был идеалистом-одиночкой, который стремился к пониманию скрытых сил мира и человеческого разума и воплощал их в художественной литературе о сверхъестественном.

Хотя Грабинский доказал, что мог написать прямолинейную «страшилку» наподобие «Opowieść o grabarzu» («Рассказ о могильщике»), большинство его лучших произведений открыты для разнопланового толкования и демонстрируют множество как старых, так и новых влияний, представляя связное мировоззрение автора. Страстный противник механицизма и детерминизма, он соединял концепции таких античных философов, как Гераклит и Платон, с современной философией Анри Бергсона и Мориса Метерлинка в своей борьбе против современного мира, где первоначальное человеческое чувство собственного «я» и природы изглаживалось машинами, ограничительными системами и недалёкими людьми.
Особенно большое влияние оказал на него Бергсон. Грабинский использовал его теорию длительности в «Сатурнине Секторе». Но самые глубокие струны задело в Грабинском бергсоновское понятие «elan vital» (жизненный порыв) — духовной силы или энергии, лежащей в основе реальности и влияющей на материю. Он совместил эту «жизненную силу» с теориями движения, выдвинутыми такими учёными, как Ньютон и Эйнштейн, в цикле железнодорожных рассказов о бездомных железнодорожниках, сумасшедших пассажирах и таинственных поездах, собранных под названием «Demon ruchu» («Демон движения») в 1919 г. Сборник встретил наиболее тёплый приём в Польше. Железнодорожный мир подарил Грабинскому символ бергсоновского «elan vital». Здесь присутствовала движущаяся вперёд, мощная, непосредственная сила, которую можно было почувствовать под ногами и в движении вагонов, сила, олицетворявшая скрытую мощь жизни; это была среда, которую мог понять любой человек того времени. Железнодорожный мир уводил прямиком к основным проблемам антиавторитарного, антиматериалистического мировоззрения самого Грабинского.

Касался Грабинский и темы физических отношений между полами. Он откровенно и смело раскрывал тёмные силы либидо в таких рассказах, как «Sygnały» («Сигналы»), «Любовница Шамоты» и «W przedziale» («В купе»). В этих произведениях автор предвосхитил проблему гендерной идентификации. Некоторые из его железнодорожных рассказов заканчиваются явным оргиастическим взрывом, а «Любовница Шамоты» может рассматриваться, на одном из уровней восприятия, как рассказ о безумии, вызванном мастурбацией.
В отличие от других писателей Восточной Европы, Грабинский обычно воздерживался от использования доступной ему богатой польской фольклорной традиции. В этом отношении его взгляд был более обращён к Западу, нежели к Востоку, и писатель осуществлял современный подход к фантастической литературе. В своих произведениях он изображал лишь те сверхъестественные сущности, которые были известны в фольклоре всех европейских народов. Но даже эти сущности приобретали отчётливый «грабинский» характер. Так, в «Мести огнедлаков» он использовал образы злобных существ, населяющих стихии (в данном случае, огненные элементали), и заставил их вступить в философскую схватку, наделив при этом забавными и оригинальными именами.
Все новаторские рассказы Грабинского служили примером особого типа фантастики, который он сам предложил называть «психо-, или метафантастикой». В отличие от прямолинейной, традиционной фантастики, носившей внешний, декоративный характер, данный тип брал за основу психологические, философские или метафизические проблемы. В действительности, автор был магом, который хотел обнажить скрытый мир и, если не объяснить «тёмную сферу», что не под силу человеческому разуму, то хотя бы признать её присутствие и обращаться с ней с «психическим» уважением.
Когда в 1922 г. Грабинский, в основном, отказался от формы рассказа и обратился к роману, проснувшееся в нём призвание исследователя неведомого переросло в мистицизм. Он начал утрачивать интеллектуальную позицию в своих сочинениях, а его задорный юмор, явственно проступавший в рассказах, стал ослабевать и, в конце концов, совсем исчез. Эти его романы были холодно встречены публикой и критиками. Однако Грабинский не сошёл со своего пути и не оставил литературу, которая, по его мнению, могла изображать жизнь, какой он её видел.
Но тело не позволило ему вести литературную борьбу в полную силу. В 1929 г. туберкулёз распространился на лёгкие, что привело к кровотечению и невозможности преподавать. В связи с ухудшением здоровья он был вынужден переехать в деревню. Вскоре писатель оказался в отчаянном положении: лекарства и надлежащий уход стоили дорого, равно как и его новая уединённая резиденция. Зная о плачевном положении Грабинского, Кароль Ижиковский и ещё один критик, Ежи Пломенский, добились того, что в 1931 г. Грабинскому была присуждена Львовская литературная премия, но полученные деньги вскоре были растрачены, и ему пришлось покинуть свой деревенский дом и переехать во Львов.
Последние годы жизни Грабинского были мучительными. Прикованный к постели и едва ли способный писать, но всё же не сдающийся, он угасал на глазах у матери. 12 ноября 1936 г. писатель скончался. В газетах и журналах появилось несколько заметок и некрологов, написанных теми, кто знал его.
Начиная с 1949 г., творчество Грабинского пережило новый расцвет в Польше. Поэт Юлиан Тувим издал крупный сборник польской фантастики, куда были включены два рассказа Грабинского. Позднее, в 1950-х гг., был опубликован сборник лучших произведений Грабинского, а также диссертация профессора Артура Хутникевича, посвящённая творчеству писателя. Постепенно увидели свет и другие произведения Грабинского, в том числе сборник 1975 г., изданный Станиславом Лемом, одним из самых пылких его почитателей. В 1980-е гг. произведения Грабинского были переведены на немецкий язык, включая два тома, опубликованные в серии «Библиотека дома Ашеров».